ХРАМ ВЛАДИМИРА СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА

Неделя 12 по Пятидесятнице.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Наступит час, и каждый из нас встретит своего Господа и Спасителя. Придёт день, и нам придётся дать ответ Тому, Кто спросил однажды: “любишь ли ты Меня?” (Ин.21.16). Неужели и в самом деле мы, подобно богатому юноше из сегодняшнего евангельского чтения, начнём перечислять все наши так называемые добрые дела? Неужели мы так же, как и он, пустимся доказывать Спасителю, что все заповеди Его мы “сохранили от юности” нашей?

А что же мы сохранили от юности нашей? Что мы пронесли сквозь нашу жизнь бережно, как священный дар, трепетно, как хрупкий сосуд с драгоценной влагой? Это важно понять каждому, потому что никто из нас не знает срока и часа подведения итогов жизни, потому что никто из нас не знает, когда “приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним”, когда сядет Он “на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов” (Мф.25.31,32).

Именно тогда, на Страшном Суде, спросит каждого из нас Господь Вседержитель, что сохранили мы от юности нашей, что осталось в нас от того дара, которым наградил нас Создатель при рождении, как преумножили мы полученный талант.

Понятно, что тело наше за долгую жизнь разрушилось: нет в нём былой упругости и радостной готовности к движению, потускнели глаза, поседели волосы. И как ни старайся человек, как ни ухищряйся в диетах и физкультурных упражнениях – распад неизбежен. Едва ли кто-нибудь из нас сможет, будь он хоть олимпийский чемпион, похвастать от юности сохранённым в идеальном состоянии “сосудом Духа Святого”, нашим телом. Святые и те дряхлели с годами; что уж говорить о прочих, разрушающих тело своё невоздержанностью, обжорством, пагубными страстями и вредными привычками. Всё растлено, разворовано, пущено прахом.

Может быть, разумом своим, интеллектуальными способностями, мыслительной деятельностью, которой один он обладает во всём тварном мире, сможет похвастать человек на последнем подведении итогов жизни? Может быть, этот дар Божий сохранили и преумножили мы от юности нашей? Нет, и здесь нам нечем гордиться: чем дальше, тем реже напрягаем мы свой умственный аппарат. Всё слабее память, всё мучительнее решение сложных задач, всё меньше и меньше читаем мы книги, которые требуют серьёзных мыслительных усилий, всё чаще и чаще нашей интеллектуальной пищей становиться отвратительное газетное чтиво, которое не требует ни ума, ни мысленного труда, ни душевных трудов. И, уж конечно, к закату жизни нашей нам не сравниться с молодыми в способности познавать мир, а то, что мы называем “жизненным опытом” и что, казалось бы, принадлежит нам по праву, слишком часто обманывает нас, и мы, вместо того чтобы, обжегшись на молоке, дуть на воду, вновь и вновь обжигаемся на молоке же. “Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?” (Рим.7.24) – остаётся воскликнуть нам вслед за апостолом.

А душа наша, вечная и бессмертная сущность, она-то что же? Может быть, хоть здесь нам есть, что предъявить на Страшном Суде Господнем? Может быть, хоть её мы сохранили от юности нашей? Как это ни горько сознавать, но и здесь нам нечем похвалиться. Вспомните, как в детстве, чтобы уличить нас во лжи, взрослые говорили: “А ну, посмотри мне в глаза”, - и ребёнок не мог выдержать этого прямого взгляда, его глаза, его совесть врать не могли. Что же теперь? Правда ли, что и сейчас наша совесть так же ранима, правда ли, что и сегодня мы не выдержим прямого вопрошающего взгляда, не сможем соврать “в глаза”? Не уверен.

Способны ли мы и теперь, как дети, просто и нелукаво молить о прощении, надеяться на прощение, верить в прощение? Способны ли мы со всепобеждающей верой сказать на исповеди нашему Богу, как это говорит ребёнок взрослому: “Господи, я больше никогда не буду!”, сказать и при этом до конца, до кончиков ногтей быть уверенными в том, что действительно “не буду”? Способны ли мы, как дети, верить, любить и каяться? Так вот, если – нет, то что же мы сохранили от юности нашей? Если – нет, то на что же нам надеяться на Страшном Суде Господнем, на что надеяться нам, помнящим суровое предупреждение нашего Спасителя: “Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное” (Мф.18.3)?

“Проходит жизнь, проходит жизнь, как ветерок по полю ржи”, и что остаётся в “сухом остатке”, что сохранили мы от юности нашей? Всё потеряно, всё растрачено, всё погублено. Блажен самоуверенный юноша из сегодняшнего евангельского чтения, ему осталось только одно – стать совершенным. Нам же, грешным, едва ли удастся последовать его примеру. Нам остаётся, пожалуй, только вспомнить старого рыбака-апостола, трижды за ночь предавшего своего Бога. Он предал Христа и знал это. Он отрёкся от своего Спасителя и при этом не оправдывал себя обстоятельствами места и времени, как это постоянно делаем мы. Он – предатель. Но когда Грозный Судия вопросил его: “Любишь ли ты Меня?” – старый апостол произнёс слова, которые и нам дай Бог не забыть на исходе нашей жизни: “Господи! Ты все знаешь; Ты знаешь, что я люблю Тебя” (Ин.21.17). Всё знает наш Господь о нашей жизни и о душе нашей. Ему ведомы и падения наши и взлёты. Он знает, что никакими делами, никаким соблюдением или исполнением заповедей нам не оправдаться. И Он знает, кого мы на самом деле любим: себя и свой покой, или Его, нашего Господа и Спасителя. Аминь.

10 сентября 2000 г.